Широкая известность пришла к Людмиле Артемьевой после главной роли в сериале «Таксистка». Хотя до этого были и съемки в кино, и 17 лет работы в театре «Ленком». А начиналась творческая карьера актрисы с кукольного кружка в Доме пионеров города Львова.

— Мне было тогда лет восемь, — вспоминает Людмила. — Но в Дом пионеров я ходила недолго, потому что в детстве имела слабое здоровье. Случалось, от сильного перенапряжения у меня шла носом кровь, ведь помимо кукол я еще занималась музыкой. А поскольку мы жили не в самом Львове, а в военном городке, приходилось преодолевать большие расстояния. Например, до школы я, как все офицерские дети, часа два добиралась пешком. Поэтому родители решили избавить меня от такой нагрузки.

— Почему именно кукольный кружок?


— Нет чего-то определенного, что повлияло на мой выбор. Просто я всегда была самодостаточным человеком, постоянно что-то придумывала, фантазировала… Иногда вываливала перед собой разные аксессуары (от папиной фуражки до маминой горжетки), заматывалась во все это самым причудливым образом и веселила себя и тех, кто к нам приходил. Помню, делала пародии, показывала сценки и получала колоссальное удовольствие!

— Наверное, ваша мама, у которой от природы прекрасный голос, передала вам часть своего артистизма?


— Естественно. Говорят, что родителей выбирают. Так вот, я «выбрала» очень нужных родителей — и по душевным качествам, и по талантливости. Они бесконечно одаренные люди, и не имеет значения, есть у них широкий зритель или нет. Хотя маму всегда хорошо принимали.

— С чего же начинается театр?

— С желания. Если оно присутствует — вы будете играть, у вас появится свой театр. У меня множество артистически одаренных знакомых, которые по тем или иным причинам не выбрали карьеру актера, или она у них просто не сложилась. Но это не мешает им в жизни быть заводилами и лидерами. У них все настолько «вкусно» и в быту, и в работе, что можно только порадоваться. Вообще приближенность того или иного человека к театру как таковому еще не означает его принадлежности к искусству. Артистичных людей немало и среди представителей совершенно других профессий. У них есть яркая творческая жилка, и они гораздо интереснее, потому что искренни по-настоящему. У профессиональных же актеров театральные манеры чаще всего отражаются на их стиле общения в быту — они и в обычной жизни продолжают играть на публику.

— Но ведь вся наша жизнь — игра. Кто-то натягивает маску, кто-то — нет.

— В определенные моменты и я поступаю так же, но мне легче не врать, оставаться честной перед самой собой. Подобная игра может привести к тому, что потом меня будет мучить совесть. Конечно, если у тебя приподнятое настроение и всем вокруг тоже весело, можно вести себя так. Но бывают ситуации, когда этого делать нельзя.

— Внутреннее содержание актера для вас важнее внешних атрибутов?

— Артисты, которые вызывают у зрителей доверие и уважение, как правило, не нуждаются в дополнительных аксессуарах. Перевоплощение в тех или иных персонажей идет изнутри: вроде бы тот же человек, но взгляд, мимика, походка совершенно другие…

— Разве это не противоречит сути театра?

— Я не знаю, что такое суть театра, объяснения нет даже у Станиславского. Он создал собственную схему, приемлемую для театральной школы, но мне хочется все понять самой, на своем опыте. Я занимаюсь любимым делом, это моя жизнь, и я буду играть, пока дышу.

— Легко ли вам далось решение расстаться с «Ленкомом»?

— Я ушла не из театра, а из стен. У меня по-прежнему есть спектакли, я участвую в независимом театральном проекте. В «Ленкоме» я занимала определенную нишу, но мне хотелось чего-то большего. Так что, когда мне сделали хорошее предложение, я согласилась, поскольку не воспользоваться желанным шансом было бы странно.

— То есть главное для актера — умение дождаться своего часа?

— Ни в коем случае! Сколько же я буду ждать? Так и вся жизнь пройдет. Нет, мой принцип — сегодня и сейчас.

— Чем были для вас 17 лет, посвященные «Ленкому»?

— Тот театр стал моей школой, можно сказать, это были мои университеты. С ним связаны надежды, какие-то радости (ведь помнятся в основном приятные события). «Ленком» устраивал меня все 17 лет и приносил огромное счастье. Многие артисты спят и видят, как бы поработать там хотя бы пару месяцев, а мне повезло: я служила в нем долгие годы.

— Тем не менее в свое время вы высказали мысль о том, что в театре все ложь, пыль, бутафория, а люди не обязаны друг друга любить. Вы до сих пор убеждены в этом?

— Конечно. Однако я имею в виду чисто визуальную сторону. Мы видим солнце, которое вырезано из картона, — это действительно бутафория, но актер наполняет ее своей энергетикой. Если по каким-то причинам тебе не нравится партнер по спектаклю, в момент взаимодействия с ним на сцене ты должен отбросить весь негатив. А после вы разойдетесь, и каждый останется при своем мнении.

— К вопросу о желанном шансе: как же так произошло, что вы должны были играть подругу таксистки в сериале с одноименным названием, принесшим вам огромную популярность, а исполнили главную роль?

— Все получилось само собой. Я пришла на съемочную площадку и обратилась к сидящей за столом девушке, решив, что она ассистент, с просьбой посмотреть мой текст. Мы разговорились. Это была Ольга Музалева, режиссер от Бога, о чем я тогда и не подозревала. Потом появился, на первый взгляд, очень несерьезный оператор Сергей Макрицкий (сейчас он уже сам снимает замечательные фильмы). Он держал в руках маленькую камеру, которая практически помещалась у него в ладони. Оказалось, это удивительный человек с искрометным юмором. Буквально с первых минут он стал хохмить, создав тем самым непринужденную атмосферу. Я по­думала, что пробы проходят без режиссера (такое бывает, поскольку сейчас в основном снимают продюсерское кино), а посмотрев наброски текста главной героини, воскликнула: «Какой интересный персонаж! Повезет же какой-то актрисе!» Вдруг Ольга говорит: «Вот и сыграйте таксистку!» Так я получила роль. Правда, если бы не исполнила ее, не стала бы делать харакири. Но раз уж так вышло, значит, наверное, я счастливая.

— Почему молодым сериальным актерам, ставшим медийными лицами, нередко платят за съемочный день несправедливо больше, чем вам, хотя зачастую они достаточно слабые партнеры по площадке?

— Вопрос не ко мне! Чья-то популярность держится исключительно на вранье. Таким людям особенно помогают пиарщики, которых я называю мифологами. Сейчас действительно очень многие артисты являются не­интересными партнерами. Они стараются, потеют, но все выходит не так — как говорится, ни уму ни сердцу. А бывает, что человек неизвестен и не имеет никаких регалий, а играет настолько здорово, что работать с ним — огромное удовольствие.

— Актер — профессия, требующая не только психологических, но и физических затрат, хорошего питания, а вы не едите мяса. Вегетарианство — ваша принципиальная позиция?

— Когда-то у меня были серьезные проблемы со здоровьем, а состояние нашей современной медицины не позволяло с ними справиться. Однажды я поняла: это знак — мне надо самой разбираться с собственными недугами. Постепенно я стала отвыкать от животной пищи и теперь прекрасно без нее обхожусь. Конечно, человеку, который любит мясо и с удовольствием его ест, трудно меня понять. Так что это каждый решает для себя индивидуально.

— Но ведь при вашем сумасшедшем графике организму просто необходимы белки.

— Очевидно, мой организм перестраивается и начинает черпать энергию из каких-то других продуктов. Почему-то вегетарианцев у нас считают некими изгоями, чуть ли не людьми второго сорта. Я на это не обращаю внимания. Главное, что мне комфортно придерживаться данного рациона и я получаю от еды удовольствие. Так и в остальном: что бы мне ни предлагали, всегда мысленно спрашиваю себя, нужно мне это или нет. Все должно быть органично. Зачем я буду рассказывать какие-то страшные истории про жуткие моральные и физические перегрузки, когда моя работа, несмотря ни на что, мне только в радость?

— Вам действительно не интересно, что будет завтра? Вы живете исключительно сегодняшним днем?

— Это мое золотое правило. А каким будет то мифическое «завтра», если тебе безразлично, что творится вокруг тебя в эту самую секунду? Неизвестно. В результате будущее, став настоящим, останется таким же мифическим…

— Удается ли вам сейчас, когда вы стали столь популярной актрисой, погонять в свободное время на роликах, как раньше?

— Теперь уже не получается. Но не скажу, что испытываю такую уж огромную радость от скорости и ветра, — мне помогают расслабиться многие другие вещи. Например, люблю в ночной тишине смотреть на звездное небо. Иногда для меня это даже полезнее, чем взять книгу и прочесть чьи-то, пусть даже очень умные, слова, — ведь это изложение чужих мыслей, а не моих. Хотя почти все произведения, которые попадают мне в руки, отвечают на те или иные волнующие меня вопросы, касающиеся, скажем, эзотерики, познания мира и пр. Художественная литература уже не помогает мне, как было на определенном этапе.

— Обращает на себя внимание то, что многие ваши взгляды на жизнь и профессию со временем претерпевают некоторые изменения…

— Я вообще люблю перемены. Не могу долго заниматься одним и тем же — мне это быстро надоедает. Я — человек деятельный, мне нравится движение вперед.

— А мечту поселиться в центре Москвы в доме, стоящем под сенью величественных столетних тополей, вы осуществили?

— У меня есть однокомнатная квартира. Это, конечно, не предел мечтаний, но если бы я даже снимала жилье, то только то, которое было бы мне по сердцу. Вчера мне нравились тополя, сегодня хочется воздуха. Раньше я мечтала, чтобы где-то вдалеке слышался шум поезда, это меня вдохновляло, сейчас душа просит тишины и спокойствия. Москва — уникальный, удивительный город: тут можно найти место на любой вкус и кошелек. Главное — не размышлять о том, как, а знать — что именно тебе надо.

— Есть ли сейчас в ваших скромных апартаментах какой-то уголок, где, удобно устроившись, можно отдохнуть от работы, посмотреть на звезды, подумать?

— Разумеется. Правда, у меня дома нет каких-то, возможно, привычных для представителей моей профессии вещей (скажем, антиквариата). Многие, кто приходит ко мне в гости, удивляются: мол, как же так? А мне это просто не нужно.

— Почти все ваши героини — оптимистки. У вас такое же мироощущение?

— Наверное. Я считаю, что светлых моментов в жизни все-таки больше. Скорее всего, я родилась с этим чувством, потому что вряд ли его можно в себе воспитать в приказном порядке. Кому-то нравится быть пес­симистом и плакаться на судьбу, все люди разные.

— И ваша дочка не похожа на вас?

— Она не такая, как я, у нее своя жизнь.

— То есть она не пошла по вашим стопам?

— Нет. Более того, у нас абсолютно разные взгляды. Катя не разделяет моего понимания ежесекундности бытия, она совершенно другая, и имеет на это полное право.

— Но даже самый энергичный, яркий человек не может постоянно излучать радость.

— Все зависит от того, оптимист он или нет. Мне, например, как-то сказали, что я улыбаюсь во сне. Видимо, умудряюсь находить там что-то радостное. Вообще считаю, что душа всегда должна петь.

— В свое время вы проявили характер, уйдя из дома в большую жизнь…

— Что значит «проявила характер»? Я не ушла, хлопнув дверью. Родители как по-настоящему любящие меня люди готовы были на тот момент оставить меня рядом с собой и как-то поучаствовать в моей судьбе, как делали и раньше. Но я поняла: мне надо искать свой путь, ведь только я знаю, что это такое — мое счастье.

Фото из личного архива Людмилы Артемьевой

03.02.2009
Ирина ЖУКОВА
Источник: http://www.zarplata.ru/